Блокада - Страница 98

«Куда отходить?» — не понял Коркин, потому что вставлял уже третью обойму в ружье, но Пес, который стоял в полутора сотнях шагов от памятника уже без лошади и продолжал рычать или реветь и гнать остатки своего войска на штурм постамента, словно и не принял в голову и туловище полтора десятка выстрелов пулями и картечью, все еще был жив.

— Все назад! — зарычал Пустой, выскакивая наверх из прохода с опаленными волосами и дымящейся одеждой, и тут часть постамента рухнула. Обнажились раскаленные, оплавленные камни, взметнулись языки пламени над трупами, и Коркин наконец разобрал вопль Пса.

— Девку мне отдайте, девку!

— Ага, сейчас! — ответила Лента и срезала ослепительным лучом собачью башку с плеч.

Бой прекратился тут же. Уцелевшие собачники бросились бежать, а ордынцев или не оказалось в живых вовсе, или они успели раствориться в окрестных переулках минутами раньше.

— Девку ему, — со всхлипами пробормотала Лента, садясь на камень в показавшейся Коркину оглушительной тишине. — А больше он ничего не хочет? Я слуга Галаду, слуга Галаду. А мне плевать, чей ты слуга. Я зато ничей не слуга. Так и надо. — Она потрясла лучеметом, — Все заряды одним лучом. Но теперь его долго придется заряжать.

— Тихо. — Пустой обнял девчонку за дрожащие плечи, — Зарядим, не волнуйся.

— Как спускаться-то будем? — нервно рассмеялась девчонка, — Ты же, механик, лестницу расплавил! Она теперь остывать будет неделю! Запашок чувствуешь? Жареной со- бачатиной несет!

— У меня веревка есть, — отозвался Кобба, — А вот патронов осталось не так много. Один магазин, и тот неполный.

— Филя ранен! — крикнула Ярка. — И Рашпик.

Мальчишка и толстяк сидели у каменных ног памятника с лицами героев. Дробь собачников посекла им плечи, лица, но глаза ни у того, ни у другого не пострадали. Рук попеременно зализывал раны у обоих, явное предпочтение отдавая Филе.

— Нормально, — постарался улыбнуться сквозь слезы мальчишка, — Сначала вообще боли не чувствовал, а теперь… печет немного. Ничего, Рук справится.

— Ну… — Рашпик с досадой закряхтел, — Если мальцу нормально, то я ныть не буду. А хотелось бы поныть, точно говорю, хотелось бы.

— Будем спускаться, — вздохнул Пустой. — Надо осмотреться. К тому же среди этих, — он кивнул на заполненную трупами площадь, — не было переродков. Думаю, что они еще появятся.

Файка нашел Рашпик. Едва Филя с толстяком спустились вниз и мальчишка ринулся осматривать брошенные ружья и собирать патроны из подсумков собачников, Рашпик заорал диким голосом:

— Тут он!

Файк лежал, прижатый трупом лошади, на полпути между постаментом и куполом светлых. Глаза у него были открыты, но из груди доносился предсмертный хрип. Куртка была изодрана очередью Коббы. Коркин присел рядом, дотронулся пальцами до сереющей щеки. Файк заморгал глазами.

— Зачем, Файк? — спросил Пустой.

— Я — слуга Галаду, — прошелестели сухие губы.

— Чего он хотел от тебя? — спросил Пустой.

— Он хотел, чтобы я ему служил, — ответил Файк и начал искать глазами Пустого, словно потерял зрение. — Хотел, чтобы я следил за тобой, механик. Чтобы привел орду в Поселок. Чтобы гнал тебя до Бирту, чтобы убил светлых. Галаду не нужны светлые. Они мешают, хотя и глупы. И еще… Еще…

— Кто такой Галаду? — спросил Пустой.

— Еще… если я не смогу… Я должен… — Файк захрипел, забулькал кровью, но все-таки произнес: — Убить тебя, механик.

— Нет. — Блеснул клинок.

Кобба вытер лезвие о круп лошади.

— Смотри, механик.

Коркин с отвращением вскочил на ноги. Веселый сборщик Файк уже не был Файком. Руки и ноги его удлинились, и теперь, вместе с уходящей из помутневших глаз жизнью, медленно укорачивались, пряча костяные когти, шипы и шпоры на коленях, локтях, плечах.

— На последний прыжок силы у него были, — мрачно заметила Лента и кивнула Коббе. — А ты, аху, не только хорошо стреляешь, но и владеешь мечом неплохо.

— Ну что же… — Пустой поднялся на ноги, смахнул с ресниц и волос белые точки пепла. — По всем правилам нам осталось встретить еще Ройнага и эту девку без лица.

— Хона ее зовут, — ответила Лента, — Не советовала бы я тебе с нею встречаться. По слухам, она куда искуснее во владении мечом, чем ее бывший правитель Богл. К тому же она действует только наверняка.

— Однажды я смог затянуть ей руки петлей, — усмехнулся Пустой.

— Она позволила тебе это сделать, — той же усмешкой ответила Лента, — Она многое позволяет мужчинам, но при условии последующего приготовления из них какого-ни- будь лакомства.

— Ну… — Пустой поправил на плечах мешок, — В мои планы это не входит.

— А Ройнаг, скорее всего, давно уже спит под боком у какой-нибудь вдовушки в приболотной деревеньке, — заметил Рашпик и с досадой смахнул со щеки слюну Рука. — И правильно делает, кстати.

— Вот. — Покрытый ссадинами и отметинами Филя поднял над головой сразу с пяток ружей. — Есть из чего выбрать!

— Пошли! — кивнул Пустой.

— А они нас не посекут своими лучами? — с подозрением посмотрел на опаленный купол светлых Кобба и потер ладонью грудь, — У меня не самые хорошие воспоминания об этих ребятах.

— Не думаю, — твердо сказал Пустой, — Тем более, как видите, их осталось всего трое. И все трое нас встречают.

Коркин прищурился. У открывшегося в основании купола прохода и в самом деле стояли трое. Один — худой, чернявый, с перевязанной тряпками окровавленной рукой.

Второй — высокий и рыжий. Третья — маленькая и худая навроде Ярки.