Блокада - Страница 83

— А другая нечисть тут есть? — спросил Рашпик, вылезая из машины и пробираясь мимо похрустывающего змеей Рука к котлу, — Я вот не решился спать на воздухе. Мало ли кому захочется поживиться мякотью крепкого здоровяка! Что мы варим?

— Кашу, — надула губы, косясь на Коркина, Ярка.

— С сушеным мясом и на ореховом масле, — с чмоканьем определил Рашпик, — К ней бы еще моченых стручков степного гороха, да горячую лепешку с сыром, да долбленых орешков с медом! И кружечку вина! Пустой! Обычно в конце пути старший ставит воинам угощение.

— Ты, что ли, воин? — хмыкнула Лента, затягивая на поясе Ремень, на котором висели все те же три клинка.

«Каменный!» — удивился Филя, разглядев средний.

— Ну какой-никакой, а с ружьем и с понятиями, — проворчал Рашпик, — И не сбежал от механика, как тот же Рой- наг или там Файк. И даже не обделался ни разу, а мог, кстати. Ладно. Я сейчас. А водички тут нет?

Рашпик заковылял в туман, а Филя наконец поднялся, потянулся и свернул одеяло, постеленное на охапку прошлогодней травы. Кто ж вчера ее для него нарвал? Кажется, Коркин. А еще вчера Филя успел собрать лед из лопнувших глинок и сложить его в котел. Неужели и вправду другой воды нет?

— Вода будет позже, — словно услышала его мысли Лента, — Я с вечера тряпки разложила на капоте — бери любую, вытирай лицо. Они мокрые от росы. Тут другого способа добыть воду нет.

— Чего тут еще интересного? — спросил Пустой, присаживаясь возле проводницы на глыбу известняка. — И почему мы все-таки не боимся ордынцев и собачников?

— Пока не боимся, — хмыкнула Лента и подняла с земли длинный, с ладонь, шип, у основания которого торчали колючки поменьше. — Сколько мы с вечера этой дряни из колес вытащили? За тысячу. Хорошие колеса у твоей машины, Пустой. На обычной машине на эту равнину не суются. И уж тем более на лошадях. Нет, дальше есть дорожки и почище, но мы-то встали сразу за полосой колючки, да и с водой тут не очень, так что сюда конница не пойдет. Да и нет у собачников нахоженных троп в эту сторону.

— А куда есть? — спросил Пустой.

— К шестой пленке есть, — ответила Лента. — Она самая сладкая.

— Сладкая? — не понял Филя, ежась и от утренней прохлады, и от холодной мокрой тряпки.

— Сладкая и опасная, — кивнула Лента. — Многие погибли в ней, хотя что там? Ширина-то у нее всего шагов пять. Зато за нею… Считай, вся Морось кормится тем, что растет между шестой и седьмой пленками.

— Я слышал, — кивнул Пустой. — Изобилие и счастье. Но не слишком верил.

— Видно, я поторопился убраться из Мороси много лет назад, — проворчал Кобба. — Сколько интересного наросло!

— Ничего интересного, — пожала плечами Лента, — хотя подкормиться можно. Но собачники не пускают туда никого… просто так. С меня хотели платы особой. Вот и… поплатились.

— А мы туда попадем? — спросил Филя.

— Попадем, — кивнула Лента. — Только не здесь. Пойдем по этой равнине до воздушной дороги. И выходить к базе светлых будем с юга.

— Это ж крюк! — поднял брови Филя.

— Конечно, — усмехнулась Лента, — Но с юга Морось поджимают горы, пленки там ближе друг к другу, так что и идти придется меньше. После шестой пленки это очень важно. И не забывай: после шестой пленки вездеход встанет.

— Это мы еще посмотрим! — надул губы Филя.

— Ты — посмотришь, — поправила мальчишку Лента, — Я — знаю.

Через час, позавтракав, отряд погрузился в машину, и Пустой двинулся в указанном проводницей направлении. Филя, правда, корчил гримасы, давая понять, что за рулем мог бы посидеть и он, но механик явно не собирался уступать управление и, скорее всего, намеревался проделать путь в сотню миль за один день. И это могло у него получиться. Настоящей дороги не было, но по сухой глинистой корке вездеход полз довольно резво даже без заднего моста и с отказавшей электроникой. Шестая пленка очерчивала линию горизонта розовой каймой, пятую скрывали силуэты увалов. Пространство между пленками было мертво, и Редкие серо-розовые кусты колючек и мелькающие время от времени столбики серых зверьков да стрелки змей не могли оживить его.

— Весна все ж, — задумался Рашпик, — А летом тут что?

— Жара, змеи, ядовитые пауки, смерть, — пожала плечами Лента.

— Сейчас тоже невесело, — пробурчал сборщик и посмотрел на Коббу: — Раньше, выходит, такого не было?

— Не знаю, — пробормотал отшельник. — Лет много прошло, да и не помню уж, как и где я бежал прочь от центра ороси. Ноги вынесли, не спрашивая головы. И не в один день это случилось. Если доберемся до центра, кое-что и вспомню, а здесь — нет. Но такие пустыни в один день не случаются.

— Другое странно, — заметил Пустой. — Развалин нет. Я был уверен, что город, из которого мы выбрались, он вроде как пригородом был, а сам город должен быть здесь, с этой стороны реки. И ни одной руины. А что за шестой пленкой?

— Тоже ни одной руины, — кивнула Лента. — Дальше развалины будут — за седьмой пленкой. За шестой их и не могло сохраниться: сам поймешь после. А тут… Тут все обратилось в пыль. И люди, и здания, все. Лот сказал, что земля тряслась по этому кольцу так, что здания, деревья, все живое тонуло в ней, как в воде.

— Лот? — с интересом оглянулся на проводницу Пустой, — Кто он?

— Человек, — усмехнулась Лента, — Не правда ли, интересное слово — говорю «человек» и понимаю, что ничего не сказала. Вот и Кобба вроде человек.

— Аху, — поправил девчонку отшельник, — Хотя это слово для чужих. Но все одно, по-нашему — человек.

— И ты, Пустой, человек, и я, — Лента продолжала перечислять, — и тот же Богл, которому ты башку отсек, тоже ведь человек. И светлые…